Задохнувшись от гнева, Кэтрин решительно направилась к двери. Она злилась еще и потому, что Тэвиш знал о ней больше, чем она предполагала. Да и с ребенком она просчиталась: если он выгоняет ее из своей постели, значит, о ребенке можно забыть. И все же Кэтрин не собиралась сдаваться. Все знали, что она любовница Тэвиша, и теперь едва ли найдется мужчина, который захочет на ней жениться. Нельзя упускать Тэвиша: как знать, может, это ее последний шанс выйти замуж?

– Ну что ж, беги к этой английской сучке! – прошипела Кэтрин, стоя в дверях. – Скоро она тебе надоест и ты захочешь настоящую женщину. Моли Бога, чтобы я тебя простила, когда это случится!

Кэтрин вышла, хлопнув дверью. Тэвиш поморщился. Ему не хотелось прощального скандала, но по-другому, пожалуй, и быть не могло. Шторм не единственная причина, по которой он расстался с Кейт. В последнее время эта женщина начала раздражать Тэвиша своим стремлением прибрать его к рукам. Он догадывался: она собирается забеременеть, – поэтому и хотел избавиться от нее побыстрее.

Нет, он не собирался весь свой век прожить холостяком. Тэвиш понимал, что скоро ему придется выбирать себе жену. И дело не в том, что он хотел жениться непременно на девственнице, хотя, конечно, лучше на девственнице… Но Кэтрин Тэвиша совершенно не устраивала. Он не взял бы ее даже в любовницы, если бы она сама не напросилась. Эта женщина была слишком расчетливой и хваткой. Она понятия не имела о супружеской верности, тогда как именно верность была той единственной добродетелью, которую Тэвиш ценил по-настоящему. Он не хотел стать жалким рогоносцем, который все время гадает, кто же истинный отец его детей?

Он направился к башне. Там в одной из комнат спала Шторм. Губы его кривились в усмешке. В свои двадцать шесть он пришел к выводу: не так-то просто найти жену, которой можно доверять. Только однажды он доверился женщине и в результате остался в дураках, а это тяжелое испытание для гордого человека.

При воспоминании о Мэри на него всегда накатывала волна гнева. Тэвиш так любил эту женщину – почти боготворил, считая безупречным образцом чистоты; когда же вдруг увидел своего ангела в объятиях Александра Мак-Даба, с задранными, как у шлюхи, юбками, он был поражен в самое сердце. С тех пор Тэвиш перестал доверять женщинам; он обращался с ними с грубой бесцеремонностью – так, как они, по его мнению, и заслуживали. С тех же самых пор у Тэвиша с Александром Мак-Дабом началось своего рода соперничество, которое, впрочем, никогда не переходило в открытую вражду. В душе Тэвиша не было ненависти к этому человеку, и все же он невольно связывал Мак-Даба со временем своего самого жестокого разочарования.

Тэвиш чувствовал: Шторм достойна доверия, она осталась такой же открытой и искренней, какой была в детстве. Он часто вспоминал их первую встречу, однако внутренний голос говорил ему: теперь она взрослая женщина, да к тому же из рода Элдонов – ни то ни другое не могло служить прочной основой для доверия.

Он подошел к ее спальне и в задумчивости уставился на дверь. Охранник отпер замок. Тэвиш порадовался, что нет Энгуса: этот человек по-отечески привязался к обоим пленникам и был бы сейчас недоволен. Решительно отбросив все сомнения, Тэвиш шагнул в комнату и подал знак охраннику следовать за ним. Он отчаянно, почти до боли, хотел Шторм и собирался наконец-то овладеть пленницей.

Глава 7

Угасавшее в камине пламя бросало на стены комнаты тусклые отблески. Шторм с Филаном лежали в обнимку на широкой кровати. Девушка казалась такой же маленькой, как ребенок. Лежавшие под одеялом, они казались единым целым.

Тэвиш увидел рассыпавшиеся по подушке густые блестящие волосы.

– Возьми мальчика и отведи его куда-нибудь, – сказал он охраннику внезапно осипшим голосом.

Тот поднял Филана с постели. Разбуженный мальчик, разумеется, начал сопротивляться. Шторм проснулась от шума и спокойно, заговорив по-ирландски, велела кузену уйти.

– Ты уверена, что мне лучше уйти? – спросил Филан на том же языке, не сводя с Тэвиша враждебного взгляда.

– Да, уверена, – ответила Шторм. Она тоже смотрела на шотландца и думала о своей жестокой судьбе. Надо же было такому случиться – она отдала свое сердце мужчине, который был ее врагом и к тому же видел в ней всего лишь игрушку! – Это неизбежно, мой милый мальчик, потому что он меня хочет, а я его люблю. Думаю, в этой ситуации я могу сделать только одно – попытаться получить как можно больше удовольствия. Так что иди, Филан, и не волнуйся за меня. Тут уже ничего не поделаешь.

– Хоть бы на него напала немощь! – воскликнул Филан. Воинственно вскинув голову, он вышел из комнаты.

Оставшись наедине со Шторм, Тэвиш подошел к кровати и пристально посмотрел на девушку.

– О чем ты говорила с мальчиком? – тихо спросил он.

– Я сказала ему, что он ничего не сможет изменить, и попросила уйти. Он пожелал тебе бессилия.

От обаятельной улыбки Тэвиша у Шторм перехватило дыхание. Он присел на постель, взял ее руки и приложил ладонями к своим щекам.

– Ну что, девочка, опять будешь со мной драться? – спросил он. – Предупреждаю: сейчас это меня не остановит.

– Знаю, – сказала она. – Нет, я не стану с тобой драться. Это бесполезно.

Тэвиш покрыл поцелуями ее пылающие щеки.

– Верно, – прошептал он. – А вот так я могу доставить тебе удовольствие.

– Я сказала, что не стану драться, но это еще не значит, что я буду делать все, что ты пожелаешь.

Он продолжал целовать ее, и Шторм с сожалением подумала о том, что ее тянет к этому мужчине, тянет вопреки всему.

– Может, я заставлю тебя передумать, девочка. Раз уж тебе все равно придется сдаться – почему бы не получить от этого удовольствие?

Он откинул в сторону одеяло и начал развязывать ленточку на ее шелковой сорочке.

Шторм почувствовала, как по жилам ее разливается жар желания. Пламя свечи, которую Тэвиш принес с собой, освещало его мускулистую фигуру. Девугика поняла: если бы она попыталась защищаться, борьба была бы недолгой. Единственная возможность сохранить достоинство – покориться, но при этом. скрывать свои истинные чувства. Однако она понимала, что не сумеет одержать даже такую маленькую победу. Сердце Шторм было ее главным врагом. Ей оставалось лишь молить Бога, чтобы Тэвиш не догадался о своей безграничной власти над ней.

Он снимал с нее сорочку, страстно желая, чтобы она хоть немного оживилась. Когда его взгляд упал на налитые белые груди, у него перехватило дыхание. Пораженный красотой девушки, Тэвиш смотрел на нее с восхищением. Он вдруг почувствовал: ее равнодушие к нему – не более чем притворство. Дыхание Шторм сделалось частым и прерывистым, чудесные розовые бутончики сосков затвердели и, казалось, требовали ласки; а пульсирующая жилка на изящной тонкой шее словно говорила: кровь по ее жилам бежит так же быстро, как и его собственная. Было очевидно: Шторм не в силах совладать со своими чувствами.

Его взгляд скользнул по тонкой талии, по маленьким точеным ступням, на мгновение задержался на атласном животе. Тэвиш с восхищением смотрел на ее стройные ноги, смотрел на треугольник медных завитков, за которым и скрывалось главное сокровище Шторм. Снова заглянув ей в лицо, он увидел раскрасневшиеся девичьи щеки – и одним движением скинул с себя халат.

– Ты само совершенство, – прохрипел Тэвиш. – Я вижу, как ты вся пылаешь.

– Еще ни один мужчина не видел меня обнаженной. Я покраснела от смущения.

– Ах, малышка, если кому и следует смущаться, так это мне. Я в восторге от того, что скоро овладею такой красотой. Не надо смущаться, милая, это ни к чему.

На самом деле щеки Шторм пылали вовсе не oт смущения, но она даже под страхом смерти не призналась бы в этом. Пока Тэвиш разглядывал ее, девушка с не меньшим любопытством изучала его обнаженное тело; она чувствовала, как ее заливает горячая волна… Сэр Хью показался бы рядом с Тэвишем Мак-Лаганом просто жалким калекой.